Мне есть, что пить и кого любить, я не знаю, что тут не так...(с) Арефьева
21:11
Мои бледные попытки...
«Люди часто забывают кто они такие и зачем живут. А я помню. И умирая, хочу верить, что сделала всё, ради чего пришла на Землю. До единой мелочи, до последнего вздоха. До первой песни весны…
Вот теперь я лежу одна, а рядом немного морфия и самогона, дабы заглушать боль, в её апогее. Я одна, но я не хочу умирать. Жизнь еще держить меня своими цепкими, как звезды, когтями, впиваясь ими всё глубже в тело. Зря говорят, что смерть и жизнь – некие нематериальные субстанции, а человеческий организм – тот же механизм, вот только не двигатель вечного движения. А жаль, ох как жаль!
Только сейчас понимаю, насколько сильно я хочу остаться здесь: вставать в четыре утра, слушать вой ветра, сидя на крыше, пугать кошек криком радости, наблюдая восход, смотреть в чужие темные окна…а может, наоборот: просыпаться, когда солнце уже печет в окно, выходить во двор с гитарой и до полуночи играть, не вспоминая о работе и даже про обед. Если бы только у меня была еще одна жизнь…
Но…нет, все неудачники говорят: «Если бы…если бы…», а я везучая. Это ничего, что сейчас я не могу быть такой как все, но ведь я была со всеми когда-то!» – мучительный приступ кашля прервал размышления девушки и судорога скривила ее бледное лицо.
А ей так хотелось солнца, совсем немного – только бы согреться…но она верила, что все будет хорошо, может и не скоро, но верила. И её карие глаза блестели, когда она мечтала о солнечных, ярких днях, полных радости, смеха и друзей, улыбок и музыки. Больше всего на свете Аня любила музыку и солнце. Раньше, еще до болезни, она целыми днями могла что-то напевать, а когда научилась играть, не раставалась с гитарой. Причем для нее не существовало какое-либо одно, жестко определенное музыкальное направление, нет! Она одинаково искренно рыдала под звуки вечного «Реквиема» Моцарта и Арийской «Без тебя», она смеялась вместе с Мультяшным «Розовым котом» и танцевала будто «Нимфетка» вместе с Арефьевой, верила в завтрашний день, повторяя «А что мне надо?» и грезила о вечной любви вместе с Бон Джови…
А на пыльном стекле одинокого окна отражалась сиротливая комната с ободранными стенами: несколько пятен крови на подушке, полупустые упаковки из-под лекарств, плотно закрытые окна и всюду – тяжелый, мучительный запах болезни и сырости. Будто бы сам Дом хотел убить её, задавить своей тяжестью и распять в этой клетке боли. Он подавлял своим величием и пустотой. Раньше, когда в ее жизни еще судествовала радость, Аня не обращала внимания на свое более чем скромное жилище – она когда-то была здорова и счастлива, а теперь она умирает…
«Как медленно и мучительно тянется время! Сколько я уже лежу здесь? Кажется, целую вечность…а может только вчера я видела волшебное Существо и улыбалась ему…» - почти постоянно Аня думала о странной встрече, которая подарила ей надежду на счастье и желание жить.
С того момента она не одинока, теперь ей есть, что терять. Ей казалось, что она видела отражения себя в зеленых глазах необыкновенного Существа и в тот момент она поняла, что влюбилась, но не стоит представлять себе обычную любовь между мужчиной и женщиной…это было настолько искренне-наивное чувство ребенка к божеству, к идеалу… Это был последний подарок жизни для Ани перед последним и самым спокойным сном, в котором нет снов…
Медленно в памяти она перебирала фотографии того дня, той встречи, нанося на изображения всё новые детали и мелочи, на которые обычный человек даже внимания не обращает: Аня точно помнила, что ленты в волосах малышки, игравшей тогда в песочницы, были именно розового, а не красного, как могло показатся сначала, цвета; что в тот вечер музыка играла в её сердце сильнее обычного и она пела в то горячее утро «Все друзья ушли в направлении земли…» - почему-то именно эта строка запала ей в душу; тогда она видела восход солнца в последний раз – больше болезнь не позволяла ей подняться с постели рано утром…Наверное, тот день был ее настоящим днем жизни, пусть редким, пусть единственным, но настоящим и счастливым! Аня уже почти поверила, что туберкулез, мучавший ее, ослабел, но… как жаль, что в нашей жизни мы столь часто произносим союз «но» - он словно разрушает, будто пытаясь превосходить, нас, вонзается в сердце и лишь сильные люди после этого слова способны жить…
Вот теперь я лежу одна, а рядом немного морфия и самогона, дабы заглушать боль, в её апогее. Я одна, но я не хочу умирать. Жизнь еще держить меня своими цепкими, как звезды, когтями, впиваясь ими всё глубже в тело. Зря говорят, что смерть и жизнь – некие нематериальные субстанции, а человеческий организм – тот же механизм, вот только не двигатель вечного движения. А жаль, ох как жаль!
Только сейчас понимаю, насколько сильно я хочу остаться здесь: вставать в четыре утра, слушать вой ветра, сидя на крыше, пугать кошек криком радости, наблюдая восход, смотреть в чужие темные окна…а может, наоборот: просыпаться, когда солнце уже печет в окно, выходить во двор с гитарой и до полуночи играть, не вспоминая о работе и даже про обед. Если бы только у меня была еще одна жизнь…
Но…нет, все неудачники говорят: «Если бы…если бы…», а я везучая. Это ничего, что сейчас я не могу быть такой как все, но ведь я была со всеми когда-то!» – мучительный приступ кашля прервал размышления девушки и судорога скривила ее бледное лицо.
А ей так хотелось солнца, совсем немного – только бы согреться…но она верила, что все будет хорошо, может и не скоро, но верила. И её карие глаза блестели, когда она мечтала о солнечных, ярких днях, полных радости, смеха и друзей, улыбок и музыки. Больше всего на свете Аня любила музыку и солнце. Раньше, еще до болезни, она целыми днями могла что-то напевать, а когда научилась играть, не раставалась с гитарой. Причем для нее не существовало какое-либо одно, жестко определенное музыкальное направление, нет! Она одинаково искренно рыдала под звуки вечного «Реквиема» Моцарта и Арийской «Без тебя», она смеялась вместе с Мультяшным «Розовым котом» и танцевала будто «Нимфетка» вместе с Арефьевой, верила в завтрашний день, повторяя «А что мне надо?» и грезила о вечной любви вместе с Бон Джови…
А на пыльном стекле одинокого окна отражалась сиротливая комната с ободранными стенами: несколько пятен крови на подушке, полупустые упаковки из-под лекарств, плотно закрытые окна и всюду – тяжелый, мучительный запах болезни и сырости. Будто бы сам Дом хотел убить её, задавить своей тяжестью и распять в этой клетке боли. Он подавлял своим величием и пустотой. Раньше, когда в ее жизни еще судествовала радость, Аня не обращала внимания на свое более чем скромное жилище – она когда-то была здорова и счастлива, а теперь она умирает…
«Как медленно и мучительно тянется время! Сколько я уже лежу здесь? Кажется, целую вечность…а может только вчера я видела волшебное Существо и улыбалась ему…» - почти постоянно Аня думала о странной встрече, которая подарила ей надежду на счастье и желание жить.
С того момента она не одинока, теперь ей есть, что терять. Ей казалось, что она видела отражения себя в зеленых глазах необыкновенного Существа и в тот момент она поняла, что влюбилась, но не стоит представлять себе обычную любовь между мужчиной и женщиной…это было настолько искренне-наивное чувство ребенка к божеству, к идеалу… Это был последний подарок жизни для Ани перед последним и самым спокойным сном, в котором нет снов…
Медленно в памяти она перебирала фотографии того дня, той встречи, нанося на изображения всё новые детали и мелочи, на которые обычный человек даже внимания не обращает: Аня точно помнила, что ленты в волосах малышки, игравшей тогда в песочницы, были именно розового, а не красного, как могло показатся сначала, цвета; что в тот вечер музыка играла в её сердце сильнее обычного и она пела в то горячее утро «Все друзья ушли в направлении земли…» - почему-то именно эта строка запала ей в душу; тогда она видела восход солнца в последний раз – больше болезнь не позволяла ей подняться с постели рано утром…Наверное, тот день был ее настоящим днем жизни, пусть редким, пусть единственным, но настоящим и счастливым! Аня уже почти поверила, что туберкулез, мучавший ее, ослабел, но… как жаль, что в нашей жизни мы столь часто произносим союз «но» - он словно разрушает, будто пытаясь превосходить, нас, вонзается в сердце и лишь сильные люди после этого слова способны жить…